Димитър Попмаринов

Предложенная тема, наверное, с первого взгляда оказывается весьма спекулятивной. Но я думяю, что никто не сомневается в том, что славянский перевод Священного Писания сыграл весьма важную роль во формировании традиций веры и культуры православного мира. Водимые неведомым Божьим Промыслом, переводчики священных книг вменили народам славянских стран тяжелую и ответственную задачу сохранить в неизменности учение и практики древней Церкви. Эта неизменность тесно связана с изначальной единой основой – с откровением о едином Боге. Это Откровение, содержащееся в Священном Предании и Священном Писании, доведено до человека посредством текста Священного Писания и его распространения в мире в переводах на разных языках. В этом смысле Священное Писание является средством с помощью которого Бог снисходит к человеку, помогает ему, наставляя его по пути к спасению. С другой стороны, Священное Писание – это средство, ведущее к единению с Богом. Представляя собой неотменной частью богослужебной практики, литературы и культуры, оно воспринимается и понимается непосредственно, верно и спасительно единственно и только в Церкви. В этой связи можно сказать, что значение переводов по своей величине тождественно значению Септуагинты – оно является фундаментом древней Церкви. Такую же роль выполняет Вулгата для западного мира, таково и значение перевода Святых братьев Кирилла и Мефодия как для славянских народов, так и для преобладающей части православного мира.

1. Место славянского перевода в Церкви и древние переводы Священного Писания

До сих пор в системе болгарского образования, когда рассматривается дело Святых братьев Кирилла и Мефодия, обычно утверждается, что они совершили великое дело, имея ввиду то, что они дали славянам азбуку, положили основы славянской культуры, выполнили политический заказ византийской власти – приобщить славян к византийской культуре и к сфере политического влияния Византии. Конечно, все это в большей или меньшей степени само по себе верно, но не является главным, основополагающим фактом. Он имеет второстепенное значение, представляет собой следствием другой, более важной, основной цели. А именно: с помощью перевода Священного Писания и богослужебных книг присоединить славянских племен к Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Через Единую Церковь, которая с помощью своих таинств спасает как отдельную личность, так и всех своих членов, руководящихся ее внутренней жизнью, через Священное Писание, раскрывающее тайны Откровения, его перевод превращается в средство для достижения единства Откровения. Посредством духовного вырастания верующего воспринимается единая основа мира. Бог через Священное Писание снисходит к человеку (св. Иоанн Златоуст), чтобы человек смог воздвигнуться к Нему. Воздвигаясь к Богу, Он ему открывается, и в Нем человек созерцает единство Святой Троицы.Бесспорно перевод Священного Писания тесно связан с самыми важными догматическими текстами. Тоесть перевод Священного Писания – это не перевод для самого себя. Он связан с переводом богослужения и с символьными текстами древней Церкви. Самым важным среди них является Символ веры. Через Символ веры, являющийся рациональным внешним выражением того, во что верит и на что надеется каждый член Церкви (ап. Петр), невысказанным способом засвидетельствуется истина учения. Символ веры как продукт Церкви в её двусоставном измерении – её Глава Иисус Христос, как Человек и Бог, и Святой Дух с Его постоянным присутствием в таинствах – предлагает интересную встречу с Богом. Эта встреча происходит одновременно во времени и пространстве и имеет ясную последовательность. Человек, знакомясь еще с первыми членами Символа веры, воспринимает посредством своей личной веры учение об Едином Боге. Но до окончательного понимания и восприятия этого учения с соответствующей внутренней непоколебимой уверенностью еще далеко. Чтобы достичь этого, человек должен пройти долгий путь философских и абстрактных утверждающих и отрицающих размышлений и сомнений. Все это особенно актуально в отношении современной секулярной культуры ввиду ее философии материализма и потребительского отношения к жизни. После этого приходят испытания веры, связанные с Личностью Иисуса Христа, и все колебания сомневающегося разума и касающиеся Его непорочного зачатия, рождества, смерти и воскресения. Все это находится в дискурсе исторического мышления и детерминизма исторического сознания. И, наконец, приходит непосредственный опыт в Святом Духе, Который проявляет себя в полноте единственно и только в Церкви. Так замыкается указанный круг. Истина о Боге дается в Откровении, через таинства Церкви. Символ веры выведен и синтезирован из Священного Писания и посредством словесного выражения предлагает истины Откровения. Знание и истина о Боге даются в Откровении через таинства Церкви. Встреча между Богом и человеком происходит не в изоляции друг от друга, а через единство множества в Церкви. В связи с этим можно сказать, что перевод святых братьев Священного Писания и богослужебных книг – это встреча человека с Богом.

Вопрос о важности перевода Священного Писания и о передаче Откровения на другой язык стоит еще с древнейших времен. Он засвидетельствован в самой Библии. Текст и его понимание – это место, где встречаются вера и разум, место, где вера просветляет разум и помогает ему вскрыть истины Откровения. Именно поэтому значение перевода является основополагающим. В период продолжительного кризиса, наступившего после вавилонского плена, иудеи нуждаются в консолидации, упрочении, восстановлении идентитета государственности в рамках Персийской империи. Всего этого можно добиться одним только способом – через обращение к Богу и возобновление заключенного с Ним завета. Это, однако, возможно только тогда, когда народу станет предельно ясно о чем идет речь. Чтобы это произошло, нужно по-новому прочитать, изъяснить и принять Закон. Задача оказывается нелегкой. Народ после вавилонского плена забыл родной язык и уже говорит на другом, хотя и близкородственном языке – арамейском. Появляется необходимость в разъяснении, толковании, почти в переводе текста. За это берутся Эздра, Неемия и их экип. Появляются первые предвестники профессиональных переводов Священного Писания – таргумы. Все это описано в канонических книгах Эздры и Неемии.О важности перевода при передаче Откровения свидетельствует и еще одна библейская книга – неканоническая Премудрость Иисуса сына Сирахова. В ее Предисловии переводчик, являющийся и внуком автора, отмечает сложность стоящей перед ним задачи. Для него „то, что сказано на еврейском, теряет свою силу при переводе на другой язык”. И еще: ”И не только в этой книге, но и в самом Законе, в книгах пророков и в остальных священных книгах есть немало различий, когда читаем их в первообразе”. Таким образом переводчик оправдывает себя, признавая свое бессилие в попытке передать текст Откровения вполне тождественно с языком оригинала. Видно, что он понимает важность и ответственность дела, с которым занялся. Подобное отношение имеют все его последователи, в том числе и Святые братья Кирилл и Мефодий.

Древние переводы свидетельствуют об единстве Церкви, но также и об отдаленности народов как от Бога, так и друг от друга. Церковь призвана восстановить единство между Богом и человеком, между Богом и народами, которое было нарушено бунтом человека против Бога, описанном в рассказе о Вавилонской башне (Быт. 11:4-8). Участие верующих в этом единстве гарантировано единством Церкви. Переводы – это необходимый способ, являющийся обязательным условием его утверждения. Неслучайно один из первых даров, которые даются после снисхождения Св. Духа на Пятдесятнице – это именно способность людей говорить на разных языках. Это явление представляет собой символ преодолевания разобщенности между людьми, засвидетельствованной после вавилонского расселения. Позже новооснованная Церковь своим духовным опытом выражает этот обратный путь к единстве в своем богослужении о Пятдесятнице. Для духовно выдающегося и возвышенного христианина языки не являются помехой, они элиминируются с помощью духовного языка святости. В эсхатоне, где находятся новое небо и новая земля, нет необходимости в переводе, так как общение будет осуществляться непосредственно. Слова – это средство общения нынешнего века[2]. Сегодня, однако, в историческое время, язык необходим и он должен быть понятным, чтобы выполнил свое предназначение (1 Кор.14:19). Необходим, следовательно, и перевод.

В древние времена существовал один только перевод чрезвычайного значения – это Септуагинта. Не вдаваясь в подробности, ибо подробный анализ данного факта не является целью настоящего доклада, здесь только отмечу, что вопреки разным противоречивым мнениям, исследованиям, отзывам, он остается основным переводом древней Церкви, с помощью которого Откровение сводится к уверовавшим в Христа, особенно в эллинистическом мире. Это перевод, с которого впоследствие делаются и другие переводы, как, например, коптский, сирийский (Пешито), готский (Улфила) и не на последнем месте славянский. Переводы сами по себе засвидетельствуют с одной стороны единство Предания и Писания, веры, а с другой – содержащееся в них Откровение. Откровение со своей стороны обусловливает и формирует единство Церкви посредством ее внутренней жизни.В этой связи нужно сказать несколько слов и о переводе на латинский язык – Вулгата. В его истории тоже есть периоды, когда он подвергался сомнениям, когда к нему относились неоднозначно, но вопреки тому он остается textus receptus для Западной церкви. Это текст, который вместе с Септуагинтой является авторитетным текстом единой и неделимой Церкви первого тысячелетия. Сегодня этот текст определяет не только церковную жизнь, но в большой мере и культуру западных христиан. Данный перевод впоследствие оказывает влияние и на формирование текста славянской Библии. Он имеет значение и для текстов современных переводов Библии на русский и на болгарский языки. В этом смысле можно сказать, что славянский перевод сочетает в себя традиции прежде всего Септуагинты, но также в немалой степени и Вулгаты. Славянский перевод не только свидетельствует об единстве древней традиции Церкви, но и переносит это свидетельство в современный мир. Язык Септуагинта изменяет древний мир – он становится основным языком древней Церкви, орудием религиозной и культурной перемены древнего мира. Вулгата определяет религиозное и культурное развитие западного мира. Славянский перевод оказывает существенное влияние на развитие преобладающей части православного мира. Имея ввиду это, можно согласиться с тем, что «Создание новой азбуки, приспособленной к славянской речи, и возникшая при помощи этой азбуки новая славянская литература спровоцировали настоящую культурную революцию в жизни тогдашнего христианского мира. Многочисленному уже славянскому населению, поселившемуся в границах континентальной Европы и возле ее восточных пределов, признается право на алфавит. Алфавит, приспособленный к его языку и к литературе на его родном понятном языке[3]». Эта перемена на славянской почве шла очень быстро и не встречала сопротивления. Наоборот, она виспринималась кака нечто очень важное. Примером в этом отношении являются болгарские цари и прежде всего Борис І и Симеон. Таково положение и в России после крещения.

2. Славянский перевод и единство Православия

2.1.Славянский перевод является предпосылкой для возникновения очень важного факта, сыгравшего существеннейшую роль в жизни православных славянских церквей – это формирование церковной богословской терминологии. И если изначально общий славянский язык перевода сегодня в той или иной мере отходит на задний план в бытности мертвого богослужебного языка, то терминология, построенная на основе этого языка, и доныне остается почти в том же виде. Несмотря на языковые различия эта терминология, находящаяся в полном соответствии со своим первоисточником – церковная терминология неделимой Церкви первого тысячелетия – и сегодня является связывающим звеном, выражением единства Православия. С одной стороны, как точный перевод и выражение веры древней Церкви она отражает ее истину и ее единство в учении, а с другой – переносит и выражает это единство в Православии на славянской основе.

Преемственность в терминологии не что иное, как передача традиции, передача Предания. А Предание само по себе – это внешнее, человеческое выражение Откровения. Это живая традиция, которая передается посредством этой новой славянской терминологии. Верность терминологии означает верность передаче истины Откровения. Еще с древнейших времен Церкви известно, что на терминологической основе появляются недоразумения и даже ереси. Церковная и богословская терминология является связью между поколениями, которые жили до Христа. Поэтому традиция и терминология были узко связаны. Терминология осталась живой и тогда, когда языки Писания уже стали непонятными. На Западе появилось учение, утверждавшее якобы Священное Писание можно преподавать и изучать только на трех языках – еврейском, греческом и латинском. Подобный постулат содействовал появлению серьезной дистанции между верующим народом и высшим классом, элитой Церкви и государства. А это само по себе находится в явном противоречии с повелением апостола Павла (1 Кор. 14:19). Учение о трехязыковой передаче Писания отошло от традиции и превратилось в традиционализм. Или как пишет проф. Ярослав Пеликан: «Традиция – это живая вера мертвых; традиционализм – это мертвая вера живых[4]». Славянский перевод в этом отношении является прямой реализацией учения апостола Павла. Цель миссии – это христианизация славян, а язык – средство для ее осуществления. Цель всегда важнее всего остального. Поэтому и славянский перевод Священного Писания не встречал принципиального сопротивления. Противопоставление существовало только на местном политическом уровне, со стороны немецкого духовенства. Перевод разрушал старые, неправильные понимания. Он предоставлял возможность разрушить существующее на Западе мнение о том, что слово Божье можно преподавать только на трех языках – еврейском, греческом и латинском. Действия святых братьев, сопутствующие осуществление этой цели, обнаруживают их неподдельную христианскую любовь – в них нет ни политической, ни личной корысти. Они были прежде всего христианами, свидетелями Истины, поэтому и Церковь канонизировала их. Ярослав Пеликан утверждает: «Когда в ІХ в. св. братья из Салоники, Кирилл и Мефодий, пришли с Константинополя… в Великую Моравию, они не эллинизировали славян, они славянизировали литургию и Евангелие[5]». Все это создает новую духовную, церковно-богословскую терминологию, которая сохранялась и развивалась в новой культурной среде, соответствующей мироощущению славянской души.2.2.Славянский перевод посредством христианизации славян ведет к отбрасыванию язычества и всех культов, связанных с ним. Это процесс отнюдь нелегкий и все это случилось не сразу. Доказательством подобного утверждения могут послужить как сохранившиеся среди населения языческие ритуалы, так и их воцерковление – практика, засвидетельствованная еще древней Церковью. Цель Церкви – соединить весь мир, людей, верующих во Христа, в одно целое (Иоанн 17:21). Поэтому Церковь, учитывая местные традиции и ритуалы, свидетельствует, проповедует о Христе и ведет людей к спасению (1 Кор.9:19-22). Поэтому и святые братья сделали самое важное – они, выполняя повеление Христа (Мат.28:19-20), пришли к людям и проповедовали на знакомом, родном языке. Они действовали силой любви, а не с помощью внешних сил – политических и административных. Они понимали, что люди должны свободно идти к Христу, а не по принуждению государственной или церковной администрации. Так на деле они выполняли то, что проповедовали и что происходило из священных писаний, которые они переводили.

Славянский перевод и порожденная им литература сразу оказали влияние на поведение и нравственность общества. Грубые языческие нравы постепенно смягчались, начался процесс христианизации славянской души. Конечно, этот процесс шел не так быстро, но все-таки он изменял жизнь народа и связанную с ней культуру. Так например, через христианство постепенно преодолевалась кровная месть. В языческой морали она воспринималась как нечто обязательное[6]. Как христиане, люди начали прощать друг другу. «Новый идеал братской любви и прощения постепенно завоевывает сердца и умы людей[7]». В этом отношении помогали и более опытные в духовном плане наставники. Так напр. в России Владимир Мономах наставляет Олега Святославича не мстить за убийство своего сына, а оставить месть Богу. Он отомстит. Подобное утверждение есть начало новой христианской морали. Христианство создало в славянском мире и новую, книжную культуру. Это со своей стороны является предпосылкой для создания нормы общественной жизни, для формирования законодательства на основе христианской морали. Письменная культура создает условия и для установления твердой, постоянной и более устойчивой и нормированной культурной традиции. Она способствует установлению иерархии моральных и культурных ценностей[8]. Перевод святых братьев в этом смысле является, как пишет Ив. Дуйчев, религиозной и культурной революцией в славянском мире. Он создает общее духовное и культурное пространство, единство, которые основаны на единстве веры. Это византийско-славянское пространство, имеющее свои физические, политические и прежде всего духовные измерения. Оно веками вперед предопределяет судьбы восточноевропейских стран.

Святые братья вели себя последовательно и в церковных дискуссиях. Нужно сказать, что в это время Церковь, несмотря на уже существующее напряжение в отношениях между Римом и Константинополем, была едина[9]. Для Кирилла и Мефодия благословение римского папы являлось обязательным условием для осуществления их деятельности в диоцезе, где они проповедовали. Таким образом они сохраняли канонический порядок. Они воспринимали свою деятельность как общее церковное дело – для них это было прежде всего свидетельство. Разрыв в отношениях между Востоком и Западом не был трагическим. Таким он стал после первого крестового похода. Отношения были дружескими, братскими. Как пишет Дмитрий Оболенский, если и были какие-то напряжения, они были между представителями церковной иерархии, на политическом уровне. Для простого гражданина Константинополя Рим был городом святого Петра. Риму признавалось право центрального города всего христианского мира[10]. Их отношения с Римом были совсем иные по сравнению с более поздними отношениями между Востоком и Западом.

2.3.Славянский перевод помогает славянским народам сохранить единство на основе вере. Этот факт имеет место в разные периоды истории. Примером в этом отношении является так называемое второе южное славянское влияние 14-15 веков. Оно конкретно связано со Священным Писанием и его правкой, рецензией. Речь идет о реформе, проведенной Святым патриархом Евфимием Тырновским и его книжовной школой. Его последователи исправляют перевод, устраняя напластавшиеся на протяжении веков ошибки, ведущие к ересям и отклонениям от истины учения. В то же время эта реформа дает возможность для отграничивания принявших уже культурную форму народностных толкований и пониманий Священного Писания от канонических. Неправильное чтение Священного Писания ведет к вторичной паганизации народа, к паганизации церковных ритуалов и преданий. Д. С.Лихачев основательно критикует некоторых авторов конца 19 и 20 века (в частности М. Н. Сперанского), усматривающих в новой языковой реформе и в высоком стиле нового литературного направления некое стремление к «искусственности, напыщенности и витиеватости», когда «речь до невозможности вычурна, расплывчата, полна словесных ухищрений[11]».

Лихачев утверждает, что этот стиль, этот подход не суть самоцель. Его нельзя объяснить некими историческими или другими эмпирическими обстоятельствами, как, например, „чувством торжества и приподнятости, якобы охватившим южнославянских писателей в связи с возвышением Болгарии и Сербии в ХІV и ХV в., а русских – в связи с успехами Москвы[12]”. Для него это прежде всего высокий богословский язык, попытка вывести сложные богословские вопросы на высокую, абстрактную, более духовную плоскость. Основная идея – абстрагировать повседневность, быт с его уходом в материальное, временное и земное[13].

Эту новую языковую ситуацию, являющуюся следствием редактирования Священного Писания и богослужебных текстов, некоторые авторы определяют как диглоссию, двуязычие. Подобный факт имеет свои корни в византийской традиции – существование кафаревуса и димотики. Это дает основание Н. И. Толстому утверждать, что это является «первым греческим или греко-южнославянским влиянием[14]». В этом отношении «русский литературный язык, в отличие от других современных славянских литературных языков, более всего и дольше всего следовал этой греческой модели[15]». Несмотря на все это, можно утверждать, что предпосылкой для появления этой ситуации является стремление, желание передать славянам, верующему народу истину Откровения в ее возможной полноте. Это первая и самая важная задача, а все остальное: перевод, терминология, стиль – это следствие. Не важно какого происхождения перевод и редакции – греческого или южнославянского. Самый важный факт здесь – это истина, которая передается письменным словом. Подтверждением подобного вывода является факт, что там, где были сомнения в греческом тексте Писания, славянский перевод Библии дополняется переводом Вулгаты, сравнивается с еврейским оригиналом и с другими переводами. Язык, который создается на основе переводов и редакций Священного Писания, – это язык на котором передается Откровение, идея о священном. Поэтому он наделен функциями священного языка. Подобный высокий стиль соответствует глубинам Священного Писания, которое вплетено и воткано во всю церковную литературу. Она, со своей стороны, является источником для обогащения народной культуры. Таким образом осуществляется переход от текстов Священного Писания к церковной литературе, а посредством ее, в более свободном варианте, к народностной литературе, которая в разные периоды принимает разные формы и содержание. Осуществляется переход от высоко духовной церковной литературы к более психологической и натуралистической народной литературе, которая превращается в светскую в постсредневековый период. Вопреки тому корни этой литературы, формирующие одним или другим способом современную культуру, уходят в Священное Писание, в истины Откровения. Все это, со своей стороны, засвидетельствует истинность Православия, которое посредством разные переводы (особенно церковнославянский) трансцендирует этнические, народностные и социальные различия, появляющиеся в историческом процессе. Другими словами, можно сказать, что единство Православия лежит в глубинах Откровения. Его переводы и редакции, в данном случае славянский перевод, являются только средством перенесения этого единства во времени и засвидетельствования его в истории.

2.4.Славянский перевод Библии способствует формированию общего духовного и культурного пространства в славянском мире. Ярким доказательством этого является миссия святых братьев в Моравии. Они отстаивали единство веры, а не частные эгоистические интересы. Их миссия соответствовала правилам Церкви. Они были в юрисдикции папы. Поэтому они обращались к нему за помощь лишь тогда, когда появлялись проблемы с немецким духовенством. Ведущим принципом в их деле было единство веры, а единство в культурном и этническом отношении они считали следствием этого. Это единство есть единство в множестве: единство в вере и многообразии в культуре, каждый народ со своими способностями, данными ему Богом. Это перенос византийского взгляда на мир – народы святы, языки разны – там национализм сублимирован церковной соборностью. В этом смысле св. Кирилл и Мефодий передали славянам идея, которая являлась основополагающей в их миссионерской деятельности – каждый народ имеет свои таланты, и каждый народ законно призван быть в семье соборной Церкви[16].

Христианский идеал – это христианизация мира. Через Церковь мир должен приобщиться к Христу. Средством достижения этой цели является государство. Поэтому государство тоже подлежит христианизации. Символ государства как вселенную – это священная Римская империя. В городе Риме, как центр вселены, погибают за веру ученики Христа – Петр и Павел. Рим, как город символизирующий мощь язычества, становится преображенным городом. Он уже христианский город – он является соответствием Иерусалима. Иерусалим есть духовный центр. Он имеет символическое значение, а Рим – настоящий, политический центр, где находится земная власть. Как политический центр он должен повиноваться духовной власти, тоесть Церкви. Рим – это центр вселенной в политическом смысле. Иерусалим является центром вселенной в духовным смысле. Поэтому символика Рима, как преображенный духовный центр, совмещающий политическую и духовную власти, и как носитель истинной веры, имеет такое большое значение в истории: первый, второй, третий Рим.

2.5.Единство православного мира есть следствие единства Откровения. По великому Божьему промыслу случилось так, что в большой степени славянам выпала тяжелая доля сохранить Православие. Сохранение Православия означает сохранение полноты Церкви. Это труднейшая задача – сохранить истину, и поэтому агрессия злых сил против Православия не иссякает. Она проявляется как в личном, так и в историческом плане. Преследование Православия свидетельствует ни больше, ни меньше о том, что оно есть истинная Церковь, потому что выполняются слова нашего Спасителя: «Если Меня гнали, будут гнать и вас» (Иоанн 15:20). В личном плане каждый член Церкви стоит перед всевозможными искушениями внешнего мира: преследование веры, новые религиозные верования, потребительский культ, диктатура информационного общества – вообще православный верующий в современном мире живет во враждебной вере среде. В историческом плане – это иноверное рабство и преследование – захват византийского мира и порабощение славян на Балканах. На протяжении всего двадцатого века – это доминирующая его демоническая атеистическая система. И несмотря на все это Православная церковь сохранилась. Это стало возможным, потому что ее единство имеет глубокий, метафизический источник – это божественное Откровение, которое неизменно, и дано раз и навсегда. Единство Откровения, которое передается чрез Священное Предание и Священное Писание, предполагает его неизменность (Ис. 31:2; 45:23; Иоанн 17:17), имеющую онтологическое происхождение от бытия Божья. И все это передается человеку как непосредственно – действием Святого Духа в таинствах Церкви, так и опосредствовано – через слово Божье. А слово Божье в своем письменном виде есть несовершенная человеческая попытка передать совершенное божественное Откровение. Несмотря на свое несовершенство оно является самым высшим критерием и авторитетом, что касается истины Церкви. Истина, вполне достаточная для спасения человека. Поэтому сохранение неизменности Священного Писания от повреждения было так важно, его изменение почиталось большим грехом (Откр. 22:18). Подобное отношение к слову Божьему указывает на большую ответственность, которую каждый, берущийся за его перевод, принимает на себя. Это, несомненно, понимали и святые братья Кирилл и Мефодий, делая славянский перевод священных книг. Для них это было дело священное, дело, за которое они несли ответственность не столько перед государственной властью, сколько перед Богом.

Славянский перевод, таким образом, приобщал славян к большому единству христианского мира. С этого момента славяне становились частью вселенскости, частью того большого единства, которое Бог вменил им сохранять в лоне Православной Церкви. Очень важно отметить здесь, что это единство сохраняется на уровне веры, это мистическое, метафизическое единство, единство, которое проистекает от Бога и распространяется в мире. Это единство предпосылает единство христианства и единство мира. И поскольку оно исповедуется, практикуется в таинстве веры, в своей полноте, оно реализуется евхаристийной жизнью Церкви. В этом аспекте славянский перевод засвидетельствует два важных момента. Во-первых, он приобщает славян к единству Церкви и делает их богоспасаемым народом, и, во-вторых, помогает славянам сохранить это единство и передать его современному миру.

2.6.Единство Православия трансцендирует расовые, этнические и социальные детерминанты. Оно ведет к единству человека как Сына Божия. Оно соответствует учению Евангелия: во имя Христа создается един народ (Еф. 2:15, 19). Это уже народ духовный, его характеристики уже качественно различные. Этот народ, даже если и неоднороден в этническом составе, уже однороден в духовном. Конечно, это единство никогда не бывает в идеальном варианте, но оно есть идеальная цел. В древности идеалом является священная империя, которая хранит правильную веру в лоне Церкви. Институциональная Церковь была видимой, внешней стороной Божьего присутствия. Поэтому государство было обязано заботиться о Церкви, как об институции, хранить ее. «Христиане допускали, что падший мир невозможно изменить сразу через имперское законодательство, но последняя цель – Царства Божья – сейчас общая, Империя и Церкви. Между прочим, предполагалось, что имперская власть предоставляет Церкви свободу и защиту, постепенно гуманизируя общество как целое[17]». Поэтому создается учение о симфонии, гармоничности взаимоотношения между Церковью и Государством.Дело осложняется, когда речь идет о взаимоотношениях между новыми христианскими государствами и Византией. Древний христианский идеал о едином универсальном государстве уже невозможен. Появляются новые христианские государства – на Западе в диоцезе Римской церкви, а до и после разделения на Востоке и новые православные государства как Болгария, Россия, Сербия. Все эти факты имеют и церковно-духовное измерение. Независимые государства стараются оформить свою жизнь в согласии с Церковью и стремятся копировать Византию. Множественность государств уже разрушает идею об универсальности Византии, универсальную идею о христианской империи. Возникает сложный вопрос – вопрос о сохранении единства Церкви вне империи, в множественности государств. Церковь и империя не совпадают. Положение осложняется, когда жители новооснованных государств высказывают желание создать на этническом принципе свои независимые, автокефальные церкви. Опыт верующего народа подсказывает, что единство на основе политической или экономической практики возможно только на утилитарных основаниях. Духовное единство возможно только на базе единства веры и любви. Оно решается на принципе соборности, трансцендирующем все низшие детерминанты и одухотворяющем через Церковь людей и общество.

Имея в виду это, можно сказать, что славянский перевод Библии – это промыслительное Богом дело, которое подготовило славянских народов к их переходу в самостоятельные государства. Перевод этот помогал сохранить Церковь в единстве, а после разрыва с западной церковью – сохранить единство Православия на славянской почве.

2.7.Перевод является связью между духовными центрами Православия – Афон, Болгария, Сербия, Румыния, Россия. Славянский перевод и порожденная им культура, несмотря на сложные исторические обстоятельства, суть объединительное звено Православия на славянской почве. В историческом плане Православие на славянской почве создало свои центры на Афоне в Греции, в Болгарии, России, Сербии, Румынии. В трудные времена они сохраняли духовность, укрепляли верующего народа и помогали ему. В этом отношении особое место занимает Афон, как центр православной духовности. Там сохраняется большое количество славянских рукописей. Они находятся не только в славянских монастырях, но и в греческих. Интересно, что и в наши дни там есть много неисследованных рукописей, находятся очень важные исторические свидетельства о славянской културе и о ее значении. Так например, и сегодня находят тексты, свидетельствующие об этих связях. Я приведу два примера. А) святитель Мефодий создает оригинальные тексты на славянском языке. В них он связывает древнюю церковную традицию с новым славянским богослужением. Он формирует у славян традицию почитания к древним общецерковным святым, как например, св. Димитрий из Фессалоник[18].Традиция почитания этого святителя очень сильна в Болгарии и сыграла важную роль в восстанавливании второго болгарского царства после византийского завоевания Болгарии в конце Х-го и начале ХІ-го веков. Б) второй пример, относящийся к более позднему времени – это дело святителя Паисия Величковского. Сначала он побывал на Афоне, а через некоторое время отправляется в Молдавию, где создает школу, составленную из различных этнических представителей Православия. Он перевел Добротолюбие и положил основания возрождению православной духовности на славянской почве. Это только два примера, но их число легко можно увеличить.

Значение славянского перевода и сегодня остается слишком большим, я сказал бы, что оно даже увеличивается. В современном глобальном мире, где секуляризм воцарил бездуховность, голод духовности чувствуется повсеместно. После ухода атеистической системы на Востоке православные люди возвращаютса в Церковь. Им хочется понять, изучить свое наследие. Они, углубляясь в вере, углубляются и в богослужении, участвуют в жизнь Церкви. Чтобы совершать это полноценно, они должны возвращаться к классическим текстам, изучать церковнославянский язык. В то же время многие православные люди из славянских стран эмигрировали на Запад. Там они часто включаются в совместные богослужения, так. напр. болгарские прихожане, у которых нет прихода, посещают русские или сербские храмы. Связывающий язык богослужения – это церковнославянский. Вместе с тем происходит и процесс принятия Православия многими инославными, которые таким образом знакомятся с духовностью Православия. Участвуя в богослужении, они учатся церковнославянскому языку. Ввиду всего этого можно сказать, что нынешний период, последовавший падение атеистической системы, является не только периодом восхода Православия, но и периодом становления Православия, как явление не только соборное, но и универсальное. А это уже свидетельствует об истине его учения, о выполнении повеления Спасителя: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам» (Мат. 28:19-20). Это новое единство и есть вклад святых братьев в современное духовное развитие мира. А так как оно благословлено Богом, оно неотменно перейдет в будущие веки.

* * *

В заключении можно сказать, что вопреки процессам глобализации и унификации мира, вопреки достигшему высокого уровня внешнему (экономическому, энергетическому, технологическому, информационному и т. далее) единству, которое, прежде всего, отражает детерминированость, взаимозависимость мира, древние переводы Священного Писания (Септуагинта, Вулгата, как и славянский перевод) представляют собой лестницу, которая прямо, через Церковь, вводит в тайны Откровения и ведет к спасению. Эти переводы и славянский перевод, в частности, свидетельствуют об единстве Церкви и об ее соборном характере. Соборность, которая стоит выше внешних связей, есть прежде всего духовное единство всех православных людей. Она дает возможность для трансцендирования этого внешнего единства и внутренней разорванности современного мира. Славянский перевод является, с одной стороны, хорошей основой для новых исследований, а, с другой – свидетельством аутентичности Православия и его внутреннего единства для молодых поколений. А это утверждает внешнее единство. Можно сказать, что молодые люди Болгарии и России сегодня не знают друг друга. Познание, которое они получают, не есть настоящее – оно прежде всего информационное, что значит неполное, опосредованное. Непосредственное знание друг друга дает только вера через жизнь в Церкви.
_________________________________

[1]. Това е доклад изнесен на конференция (23-25 май 2009 година, град Саратов,) по случай Деня на славянската писменост, организиран от Руската православна църква и Министерството на културата на Руската федерация.

[2]. Св. Исаак Сирин, Послание № 4.

[3]. Дуйчев Иван, Страници от миналото, София, 1983, с. 151-152.

[4]. Jaroslav Pelikan, The will to Believe and the Need for Creed (Orthodoxy and Culture – A Collection of Essays Honoring Jaroslav Pelikan on His Eightieth Birthday), Crestwood, New York, 2005, p. 176.

[5]. Ibid.

[6]. В. Гребенюк, Крещение Руси и эволюция героико-патриотического сознания в русской литературе ХІ-ХІІ вв. В сб.: Legacy of Saints Cyril and Methodius to Kiev and Moscow (f.: LSCMKM), Thessaloniki, p. 271.

[7]. Ibid.

[8]. Н. И. Толстой, Язычество и христианство Древней Руси. LSCMKM, р. 344.

[9]. Очень часто в Болгарии светские историки пишут о католической церкви как об отдельной от православной Церкви.

[10]. Dimitri Obolenski, Byzantium and the Slavs. Crestwood , New York, 1994, pp. 213-214.

[11]. Лихачев Д. С., Исследования по древнерусской литературе, Ленинград, 1986, стр. 24.

[12]. Ibid., p. 25.

[13]. Ibid., p. 27.

[14]. Н. И. Толстой, Язычество и христианство Древней Руси, LSCMKM, р. 345.

[15]. Ibid., p. 346.

[16]. Dimitri Obolenski, Byzantium and the Slavs. Crestwood, New York, 1994, p. 215.

[17]. John Meyendorff, Imperial Unity and Christian Divisions, Crestwood, New York 10707, 1989, p. 30.

[18]. Cf.: K. Nichoritis, Unknown Stichera to St Demetrius by St Methodius, LSCMKM, р. 79 ff.

Изображения: авторът на статията, Димитър Попмаринов. Източник: Гугъл БГ

Кратка връзка за тази публикация: http://wp.me/p18wxv-4o8